Курочкин первый указал на возможность установления прямого морского пути из Архангельска в устье Енисея. Более того, он установил судоходность Нижнего Енисея и сумел собрать сведения о природе этого района и таежного приенисейского района к югу от Туруханска и написать об этом в своем отчете: « А падет де Енисей в морскую губу, а губа морская то же Студеного моря, которым ходят немцы из своих земель кораблями к Архангельску... А Енисей де глубок, большими кораблями из моря в Енисею пройти мочно ж и река угодна; боры и черный ( лиственный.— М.Ц.) лес и пашенные места есть, и рыба в той реке всякая такова ж, что и в Волге и... люди на той реке живут многие».

В начале августа, на исходе пятой недели ожидания улучшения ледовой обстановки, в заливе подул сильный южный ветер, который вынес лед из залива в море. Кочи Курочкина и Шепунова вышли в море и поплыли на северо-восток вдоль Таймырского побережья. Через двое суток плавания суда вошли в р. Пясину. К 20-м гг. ХVII в. русские промышленники прочно обосновались на Пясине. По р. Большой Хете они также основали несколько промысловых зимовий, а под 1626 г. упоминается промысловое зимовье на Пясине — Орлов городок (10, с.129; 18, с.266).

Безусловно, промышленники продолжили обследование побережья Таймыра и открыли около 300 км берега, которому позже было присвоено имя русского военного моряка Харитона Лаптева, проводившего опись этого самого северного полуострова материка Азия в 1739—1742 гг.

В 1940—1941 г. советская гидрографическая экспедиция на судне « Норд» на северном острове группы Фаддея у северовосточного побережья Таймыра обнаружила обломки лодки, старинные вещи, в том числе пищаль: пули, картечь, медные котлы, оловянные тарелки, нательные кресты, серьги, перстни, остатки одежды и обуви русского образца, фигурки шахмат из мамонтовой кости, а также русские серебряные монеты чеканки не позднее 1617 г. А на берегу бухты Симса в том же районе гидрографы нашли останки трех человек, развалины избы, обрывок документа — жалованной грамоты, большое количество личных вещей, в том числе два именных ножа, большие комки меха песца и соболя, навигационные приборы — солнечные часы и компас, старинные русские монеты. Удалось даже установить имена владельцев ножей по надписям, вырезанным на рукоятках: это Акакий и Иван Муромцы, то есть выходцы из того же района Руси, где, по преданию, родился былинный древнерусский богатырь Илья Муромец.

Найденные предметы свидетельствуют, по мнению ряда исследователей, что русская торгово-промышленная экспедиция в составе примерно 10 человек прошла, вероятно, на одном коче с запада мимо самой северной точки Азиатского материка ( которую позднее назвали в честь русского полярного исследователя, положившего в 1742 г. этот участок побережья Таймыра на карту, мысом Челюскина) еще в первой четверти ХVII в. ( примерно в 1617—1625 гг.).

Приблизительно в 54 милях к юго-востоку от этого мыса экспедиция стала на зимовку и из плавника построила на берегу бухты Симса избу. По крайней мере 3 человека погибли во время зимовки. Летом часть зимовщиков на лодке переплыла на северный остров группы Фаддея ( к востоку от бухты Сим-са) и, вероятнее всего, также погибла.

В 1975 г. отечественный полярный географ В.А. Троицкий, проведший летом 1971 г. раскопки и затем сделавший анализ документов ХVII в., предложил другую версию происхождения найденных на Таймыре материальных остатков. Он полагал, что найденные предметы принадлежали экспедиции, которая на двух кочах в 40-х гг. ХVII в. вышла в море с грузом пушнины, собранной в бассейне р. Лены, и направилась на запад. У северо-восточного побережья Таймыра потерпели крушение один за другим оба коча, а оставшиеся в живых мореходы проследовали на юг, пытаясь выйти в обитаемые места. Подтверждением этой гипотезы служит множество мехов — целый склад, обнаруженный на берегу бухты Симса; а также отсутствие среди найденных вещей предметов, предназначенных для массового обмена на меха или для снабжения промысловых зимовий. В книгах и документах ХVII в. неоднократно сообщается о случаях плавания судов с грузом собранной пушнины — «меховой казной» из района устьев Колымы, Ингидирки, Яны и других рек северо-востока Сибири к устью Лены.

О плавании русских в ХVII в. к Таймыру с востока писал голландский географ Николас Витсен в своем сочинении « Северная и Восточная Татария».

В свете всего этого версия В.А. Троицкого является, на наш взгляд, более обоснованной, чем ранее высказываемые. В любом случае таймырские находки свидетельствуют о героическом плавании русских торговцев и промышленников в тяжелейших ледовых условиях на морских кочах в первой трети ХVII в. в таких районах Арктики, где до этого не проходили другие суда. (18, с.268).